Мегатренд #3. Будущее мышления

Технологии коренным образом меняют наш образ мышления. И хотя мы уже понимаем, какой эффект оказывают социальные сети и смартфоны на наше поведение и сознание, грядущая волна технологий, таких как искусственный интеллект, роботы и беспилотные транспортные средства, могут оказать еще более значительное влияние.  Это может быть серьезным испытанием не только для индивидуумов, но и для компаний и правительств, с точки зрения их взаимодействия с клиентами, сотрудниками и гражданами.

 

Вот краткий перечень того, как меняется наш разум по мере распространения мобильных устройств и социальных сетей.

 

Зависимость

Мы не можем отложить наши смартфоны! Зависимость достигла такой степени, что теперь имеет свое собственное название: номофобия. Опрос показал, что 66% взрослых британцев зависимы от своих телефонов. В среднем, миллениумы проверяют свой телефон 150 раз в день. Наш анализ показывает, что освещение в новостях зависимости от смартфонов увеличилось на 251% с 2017 по 2018 год. Появляются все новые и новые доказательства того, что зависимость от смартфонов пагубно влияет на психическое здоровье, включая депрессии и суицидальное поведение.

 

Поляризация.

Основная причина того, что наши телефоны вызывают такую ​​зависимость, заключается в том, что они стали основным средством доступа к социальным сетям. И мы все чаще используем такие платформы не только для связи с друзьями, но и для получения новостей — именно поэтому социальные сети ассоциируются с такими тревожными тенденциями, такими как растущая поляризация общества и снижение социального доверия.

 

Данные Pew Research показывают резкое возрастание политической поляризации в США с середины 1990-х годов, и аналогичные тенденции наблюдаются по всему миру. Социальные сети — не единственный фактор этих сдвигов; они происходили до появления социальных сетей. Такие явления, как растущее экономическое неравенство и фрагментация вещательных и печатных СМИ,  также сыграли свою роль. Но «эхо-камеры» и информационные пузыри («пузыри фильтров»)  в социальных сетях все больше разделяют и отдаляют друг от друга различные слои общества.

 


Эхо-камера — понятие в теории СМИ, представляющее собой ситуацию, в которой определённые идеи, убеждения усиливаются или подкрепляется путём передачи сообщения или его повторением внутри закрытой системы (партия, круг единомышленников, субкультура) При этом подобные сообщения заглушают другие аналогичные информационные потоки. Иными словами, любые высказывания приводят не к дискуссиям, а к поддакиванию и поддержке единомышленников. Адресаты, находящиеся в такой «закрытой» системе, создают сообщения, слушают сами себя и соглашаются сами с собой. В эту закрытую систему не попадает никакая альтернативная информация.

 

Пузырь фильтров (англ. «Filter bubble») — понятие, разработанное интернет-активистом Илаем Парайзером (англ. Eli Pariser) и описанное в его одноимённой книге: негативная сторона персонализированного поиска, явления, при котором веб-сайты определяют, какую информацию пользователь хотел бы увидеть, основываясь на информации о его месторасположении, прошлых нажатиях и перемещениях мыши, предпочтениях и истории поиска. В результате веб-сайты показывают только информацию, которая согласуется с прошлыми точками зрения данного пользователя. Вся иная информация, как правило, пользователю не выводится.

Примером этого являются Google и другие поисковые системы с персонализированными результатами поиска, а также Facebook с персонализированной лентой новостей, которая с каждым действием пользователя наполняется всё более и более персональными результатами. Так, если у пользователя есть два друга в социальной сети, один делает посты с поддержкой президента, а другой с его критикой, и пользователь делится первыми, а вторые игнорирует, то постепенно в его ленте будут появляться посты со всё более ярко выраженной высокой оценкой президента. Соответственно, он получает намного меньше противоречащей своей точке зрения информации и становится интеллектуально изолированным в своём собственном информационном пузыре.


 

Бизнес-модель социальных платформ заключатся в предоставлении пользователям бесплатного доступа, а затем, зависит от максимизации вовлечения пользователей и дальнейшей монетизации платформы.  Благодаря миллионам экспериментов в реальном времени, программисты и контент-дизайнеры достигли значительных успехов в этой области.

 

В результате, приложения для социальных сетей и телефоны, на которых они находятся, были разработаны таким образом, чтобы приводить к зависимостям, подпитываемым дофамином, — от лент с бесконечной прокруткой до отложенных уведомлений и алгоритмов, которые направлены на максимальное вовлечение пользователя в контент.

 

Критическое мышление

Мы также становимся свидетелями более фундаментального сдвига: в том, как мы анализируем информацию, интерпретируем ее и даже отличаем факты от вымысла. Учтите, что барометр доверия Эдельмана   показывает, что примерно 6 из 10 человек в 27 странах уже не уверены, что правда, а что нет. Это удивительно, что это происходит в то время, когда практически вся информация в мире мгновенно доступна любому, у кого есть смартфон  в кармане.

 

Отчасти проблем заключается в том, что наши мобильные устройства предоставили нам доступ не только к информации; они также способствовали распространению дезинформации и фейков.

 

Иногда это доходит до абсурда — например, растущая популярность теории плоской земли – но иногда может быть по-настоящему опасно, например, движения против прививок.

 

Разумеется, в научном сообществе существует широкий консенсус в отношении того, что наша планета действительно имеет сферическую форму и что безопасность и эффективность вакцин намного перевешивают их риски. Но одним из результатов снижения доверия является то, что многие люди больше не доверяют экспертам с докторской степенью и медицинскими степенями.

 

Наш анализ показывает, что в 2019 году освещение фейковых новостей и теорий заговора в новостях увеличилось на 93%, оставаясь относительно неизменным три года назад.

 

Другие когнитивные способности

Наша способность сосредотачиваться также снижается. Исследование 2019 года, проведенное учеными из Технического университета Дании, показывает, что  продолжительность концентрации внимания сокращается во всем мире – что и неудивительно в то время, когда большая часть нашего общения сводится к коротким твитам и меседжам, и когда мы постоянно отвлекаемся на напоминая уведомления и напоминания.

 

Точно так же, исследователи из Университета Макгилла обнаружили доказательства того, что возросшая зависимость от GPS может полностью изменить навигационные способности человека, которые люди  издавна приобретали при использовании печатных карт и ментальных компасов.

 

Наконец, исследователи в университете Северной Дакоты обнаружили, что чтение онлайн связано со снижением объема запоминаемой информации. Еще более примечательно то, что эта тенденция проявляется во всех возрастных группах, опровергая расхожее мнение о том, что у молодого поколения больше возможностей учиться с использованием цифровых медиа.

 

А ВОТ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ «ДОПОЛНЕНИЕ»

 

Это, вероятно, совсем неполный список того, что происходит. Исследователи только начинают изучать влияние социальных и мобильных технологий на наше мышление и поведение. Тем временем, технологии идут вперед. Стоит подумать и подготовиться к тому влиянию, которое новый виток инноваций может оказать на наши когнитивные способности.

 

Подумайте, как социальные сети подорвали нашу способность распознавать правду благодаря технологиям, которые позволяют любому легко создавать вводящие в заблуждение статьи или поддельные фотографии.

 

До сих пор видео оставалось недоступным для продавцов фейковых новостей, но с появлением дипфейков ситуация быстро меняется.

 

Насколько наша способности отличать факты от вымысла будет подорвана, когда deepfake-видео станут мейнстримом? Или подумайте, как автономные транспортные средства  будут использовать влияние GPS, чтобы подорвать как нашу способность ориентироваться, так и нашу способность управлять автомобилем.

 

Вполне возможно, что сегодняшние самые маленькие дети могут прожить всю свою жизнь, даже не сдав экзамен по вождению и не сверяясь с картой, напечатанной или цифровой.

 

Наконец, подумайте, что могут делать интерфейсы мозг-машина. Хотя перспектива прямого общения с компьютерами с помощью мозговых волн кажется многим научной фантастикой, исследователи добились заметных успехов в этом направлении.

 

Трудно сказать, какие технологии, напрямую взаимодействующие с нашим мозгом, могут повлиять на когнитивные способности человека, но они наверняка повлияют на то, как мы думаем.

 

ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ СТОРОНА ПСИХИЧЕСКОГО РАССТРОЙСТВА

 

Картина не мрачна и обречена. Хотя технологии могут, в некоторой степени, отрицательно влиять на наши умственные способности, они также дают нам мгновенный доступ к огромным объемам информации и вычислительным мощностям. Обсуждаемые здесь технологии создают огромные преимущества для пользователей, включая удобство, возможность подключения и мобильность. Они способствуют позитивным изменениям в нашем мышлении и поведении, от мотивации людей к более здоровому образу жизни до предоставления им возможности откладывать больше на пенсию.

 

Наша цель не отрицать такие преимущества, а сосредоточить внимание на тревожном наборе рисков.

 

Уже предпринимаются некоторые шаги по снижению этих рисков.

 

Например, исследователи из Австралии разработали новый шрифт Sans Forgetica, призванный помочь пользователям лучше запоминать информацию, которую они читают в Интернете. Новые приложения и функции смартфонов позволяют пользователям измерять и ограничивать время, которое они проводят на своих устройствах.

 

Социальные сети делают положительные шаги, например, скрывают лайки в лентах пользователей и запрещают дипфейки.

 

Все это обнадеживающие шаги, но они ничтожны по сравнению с масштабом проблемы. Еще очень многое предстоит сделать.

 

ВЫВОДЫ

 

Мы уже видим влияние социальных сетей на социальную сплоченность и демократию. Что следующее поколение технологий сделает с осознанным гражданством, доверием и нашим общим чувством реальности? Хотя кампании по дезинформации до сих пор наиболее заметно атаковали выборы, весьма вероятно, что вскоре они будут нацелены и на компании.

 

Руководители HR-подразделений должны будут бороться за мотивацию сотрудников работать с максимальной отдачей в условиях технологической зависимости и сокращения объема внимания.

 

Маркетинговым службам необходимо будет коренным образом переосмыслить брендинг и рекламу, если потребители станут все больше зависеть от технологий при принятии решений о покупке.

 

Отделы по связям с инвесторами и общественностью должны будут проявлять бдительность в отношении новых форм дезинформации, требующих набора навыков, которыми у них, вероятно, на сегодня нет.

 

Будущее мышления потребует серьезного переосмысления от всех участников общества: граждан, компаний, правительств.

Мегатренд #2: Поведенческая экономика

Мы переходим от экономики данных к поведенческой экономике.

 

Подобно данным, поведение становиться товаром – оцифрованное, упорядоченное, упакованное и готовое к продаже.

 

Подобная коммерциализация, вместе с развитием таких дисциплин как поведенческая экономика и  аффективные вычисления, предоставляет возможность компаниям и правительствам влиять, или даже, формировать наше поведение, как никогда ранее.

 

Корпорации всегда искали любые возможности для того, чтобы повлиять на наш выбор в пользу своего продукта. Иногда это получалось, иногда – нет. Но сегодня, поведенческая экономика выводит эту игру на совсем другой уровень. И на замену относительно грубым и дорогим рычагам влияния приходят удивительно точные и сложные механизмы убеждения.

 

ИНТЕРНЕТ ПОВЕДЕНИЯ

 

Мы все знаем (или, по крайней мере, догадываемся) о том огромном количестве данных, которые мы с вами генерируем каждый день. Это стало возможным благодаря переходу от Интернета Компьютеров к Интернету Вещей – «умные» вещи с вмонтированными сенсорами в режиме реального времени фиксируют данные о физическом мире вокруг нас.

 

Сейчас же мы находимся на ранней стадии следующего перехода: от Интернета Вещей к Интернету Поведения. Технологии, которые мы ежедневно используем, позволяют генерировать данные не только о цифровом и  физическом пространстве вокруг нас, но, что более важно, о нас самих.

 

Мы невольно раскрываем поисковым машинам гораздо больше данных о наших желаниях и страхах, чем самым близким людям. Наши смартфоны и аккаунты в социальных сетях имеют все больше и больше данных о нашем поведении, о наших предпочтениях, о нашем состоянии ума, чем мы можем представить.

 

А теперь только представьте себе, насколько больше данных о наших мыслях, мотивациях и поведении смогут собрать и накопить технологии следующего поколения.

 

Так, голосовые интерфейсы постепенно заменяют собой такие базовые инструменты взаимодействия с компьютером как клавиатура и мышка.

Даст ли такой интерфейс возможность машинам собирать гораздо больше данных о нас, если мы будем с ними общаться посредством голоса?

Технология распознавания лиц позволяет нам мгновенно пройти регистрацию в аэропорту или отеле.

Но, в мире камер с технологией распознаванием лиц, может ли простая прогулка по улице стать источником данных о наших передвижениях для органов правопорядка?

Будущее, где людям не придется больше владеть автомобилем, а вместо него заказывать автопилот в любое место, несомненно более удобно и полезно как для человека, так и для окружающей среды.

Но не даст ли это возможность устройствам собирать огромное количество данных о нашем местоположении, маршрутах, социальных контактах и путевых привычках?

 

Люди уже задаются подобными вопросами. И «техлеш» (techlash)  против технологических компаний был мотивирован, в большинстве своем, беспокойством о приватности данных и все более распространяемой моделью, где для вас услуги бесплатны, а на самом деле они оплачиваются данными о вас.

 

 

Из-за таких опасений, правительства вынуждены реагировать. Европейский Союз принял Общий регламент по защите данных (GDPR) для решения таких проблем; законодатели в других странах рассматривают собственные правила.


Общий регламент о защите данных (ЕС) 2016/679 (GDPR) — это реуглятивный акт ЕС о защите данных и конфиденциальности в Европейском союзе (ЕС) и Европейской экономической зоне (ЕЭЗ). GDPR направлен прежде всего на то, чтобы дать гражданам контроль над собственными персональными данными. Важным моментом является то, что GDPR применим и к тому, кто обрабатывает данные (процессор или обработчик), и к тому, кто собирает данные (контролёр). Контролёр определяет цель и значение обработки персональных данных, а процессор ответственен за непосредственную обработку данных, но оба несут ответственность за соблюдение норм GDPR.


 

И хотя компаниям придется работать в рамках формирующейся нормативной базы, они все равно будут стремиться объединить разрозненные потоки данных, «соединить» точки и получить целостную картинку.

 

ПРОРЫВНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

 

С увеличением объема поведенческих данных, развивается все больше технологий и подходов, направленных на  структурный анализ таких данных с целью влиять на наше поведение.

 

Поведенческая экономика – наука не новая, но в последнее время получила значительный стимул для развития.

 

Сегодня, применяя основные положения поведенческой экономики, правительство и компании помогают людям вести более здоровый образ жизни, откладывать деньги на пенсию и делать более экологически-friendly решения. В тоже время, маркетологи и рекламодатели используют эти принципы для увеличения продаж и прибыли.

 

Вторая возможность еще более революционная: аффективные вычисления, также известные как эмоциональный ИИ.


Аффективные вычисления — это изучение и разработка систем и устройств, которые могут распознавать, интерпретировать, обрабатывать и моделировать человеческие аффекты. Это междисциплинарная область, охватывающая информатику, психологию и когнитивную науку.

Одной из задач  дисциплины является способность придавать машинам эмоциональный интеллект, в том числе имитировать сочувствие. Машина должна интерпретировать эмоциональное состояние людей и адаптировать к ним свое поведение, соответствующим образом реагируя на эти эмоции.


Аффективные вычисления позволяют компьютеру погрузиться в сферу человеческих эмоций, используя различные  системы распознавания эмоции (например, анализируя движения глаз, мимику и тон голоса) и убедительно имитировать их при взаимодействии с человеком.

 

Стартапы уже разрабатывают приложения, использующие эти возможности, от систем, которые могут спасти жизни за счет распознавания эмоционального состояния драйверов, до инструментов, которые могут повысить эмоциональную вовлеченность фанатов на концертах и спортивных мероприятиях.

 

Сочетание поведенческой экономики и аффективных вычислений создает мощный инструментарий, который позволит платформам и интерфейсам не только анализировать и моделировать поведение, но, в конечном итоге, влиять на него.

 

И это уже начинает происходить. Например, некоторые платформы социальных сетей использовали данные о пользователях и принципы поведенческой экономики, чтобы мотивировать людей голосовать на выборах за определенного кандидата.

 


Facebook – Cambridge Analytica. Этот кейс касался получения британской консалтинговой фирмой Cambridge Analytica личных данных миллионов пользователей Facebook без их согласия, преимущественно для использования в политической рекламе. Данные были собраны с помощью приложения под названием «This Is Your Digital Life», разработанного аналитиком данных Александром Коганом и его компанией Global Science Research в 2013 году.

Приложение состояло из серии вопросов для построения психологических профилей пользователей и собирало личные данные друзей пользователей Facebook через платформу Facebook Open Graph (87 миллионов профилей в Facebook)

Cambridge Analytica использовала эти данные для оказания аналитической помощи президентским кампаниям Теда Круза и Дональда Трампа в 2016 г. Cambridge Analytica также широко обвиняли во вмешательстве в референдум о Брексите, хотя официальное расследование признало, что компания не участвовала «за пределами некоторых первоначальных расследований» и что «никаких существенных нарушений» на самом деле не было.


Мы ожидаем, что грядущая волна технологий, направленных на создание «Человека дополненного», значительно расширит эти возможности.

 

Например, дополненная и виртуальная реальность может формировать поведение, настраивая взаимодействия способами, выходящими далеко за рамки возможностей физического мира. Представьте себе аватара продавца, который может одновременно поддерживать зрительный контакт с сотнями клиентов, изменяя свой акцент, выбор слов и тон голоса на основе данных о предпочтениях каждого покупателя.

 

Правительства также могут использовать эти возможности, чтобы влиять на поведение граждан.

 

Британская группа по анализу поведения (часто называемая «Подразделение подталкивания») использовала поведенческую экономику для поощрения соблюдения налогового законодательства, а также сбора благотворительных пожертвований.

 

Предлагаемая в Китае система социального кредита может пойти намного дальше, отслеживая и пытаясь повлиять на широкий спектр поведения своих граждан.


Система социального кредита (также встречается название «система социального рейтинга») — система оценки отдельных граждан или организаций по различным параметрам, значения которых получаются с помощью инструментов массового наблюдения и используют технологию анализа больших данных.

14 июля 2014 правительство Китая впервые опубликовало план и цели внедрения системы социального кредита. Основная цель внедрения системы — «построение социалистического гармоничного общества».

В сентябре 2016 правительство Китая опубликовал перечень санкций, которым будут подвергаться владельцы низких рейтингов:

  • запрет на работу в госучреждениях;
  • отказ в соцобеспечении;
  • особенно тщательный осмотр на таможне
  • запрет на занятие руководящих должностей в пищевой и фармацевтической промышленности;
  • отказ в авиабилетах и ​​спальном месте в ночных поездах;
  • отказ в местах в люксовых отелях и ресторанах;
  • запрет на обучение детей в дорогих частных школах.

 

https://youtu.be/5PMIVwEUr9c


 

Пандемия COVID-19 продемонстрировала силу этих возможностей, когда использование геолокации и других персональных данных сыграло ключевую роль в отслеживании контактов и обеспечении соблюдения социальной дистанции. Способность правительства мотивировать граждан таким образом, со временем, только возрастет.

 

 

ВОЗМОЖНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ

 

Переход к поведенческой экономике влечет с собой как  значительные вызовы, так  и широкие возможности.

 

Правительства будут в центре этих вопросов по двум причинам.

 

Во-первых, они установят «Правила дорожного движения». Проблемы с конфиденциальностью в социальных сетях уже вызывают реакцию регулирующих органов; призывы к надзору будут только расти по мере увеличения объема поведенческих данных.

 

Во-вторых, правительства сами примут на вооружение некоторые из этих методов, поскольку изменение поведения может привести к лучшим социальным результатам и экономии средств государственного бюджета.

 

Задача будет заключаться в том, чтобы сделать это таким образом, чтобы не подпитывать страхи по поводу «Большого брата».

 

Последствия для компаний могут быть еще более серьезными. Наш анализ показывает, что инвестиции в эту сфере уже стремительно растут, увеличившись примерно на 146% за последние пять лет. Наибольшие возможности роста могут быть предоставлены тем, кто способен создавать новые бизнес-модели, в которых нуждается этот сегмент.

 

Потребители жаждут инновационных подходов, использующих поведенческие способности для расширения возможностей и взаимодействия с ними, а не для их эксплуатации. Компании, способные заполнить эту пустоту, ожидает огромный рыночный потенциал.

 

Соблюдение развивающейся нормативно-правовой базы будет сложной задачей, особенно если в разных регионах будут применяться разные подходы. Но соблюдение законодательства – это не самая большая проблема в этой области.

 

Настоящим вызов для бизнеса будет заключаться в том, чтобы участвовать в поведенческой экономике, оставаясь прозрачным для потребителей и завоевывая их доверие. Соответственно, это само по себе является поведенческой проблемой. Решение этой проблемы потребует от компаний изучения не только поведения потребителей, но и своего собственного.

Мегатренд #1: Техномичная холодная война

Мы находимся на пороге холодной войны нового типа. Войны за право и возможность формировать технологическую инфраструктуры следующего поколения. Войны, где новые лидеры из поколения популистов с ярко выраженными инстинктами интервенционизма, обретают все больший вес.

 

Популизм и национализм

 

Лидеры популистов и националистов набирают силу во всем мире. В той или иной степени они обладают протекционистскими инстинктами и явным желанием изменить устоявшиеся политические и общественные нормы. Тот факт, что такие лидеры появляются в демократических странах, настораживает. И хоть многие видят в этом временное отклонение, ожидая возвращения к прежней  «нормальности», однако тенденции к государственному вмешательству и внутреннему бустеризму получает все более  широкое распространение.

 

Например, китайская инициатива «Сделано в Китае 2025», направлена ​​на продвижение отечественного производства в целом ряде высокотехнологичных секторов, от аэрокосмической до робототехники. Параллельно с этим, индийское правительство премьер-министра Нарендры Моди выступило с одноименной инициативой «Делай в Индии», в рамках которой предпочтение отдается отечественному производству в целом ряде отраслей.

 

Мы же не считаем популизм и национализм временным увлечением. Несмотря на то, что результаты выборов постоянно меняются, популизм никуда не денется, потому что движущие его силы, такие как экономическое неравенство и производственная миграция, являются долгосрочными тенденциями. В то время как пандемия COVID-19 подорвала доверие к некоторым популистским лидерам, другие, напротив, использовали кризис для усиления своей власти.

 

Технологические инициативы «холодной войны», такие как «Сделано в Китае 2025», отчасти вызваны более острой конкуренцией за доминирование в технологической инфраструктуре следующего поколения, от сферы искусственного интеллекта  до суперкомпьютеров и электромобилей. Ставки в этой игре высоки! Ведь тот, кто формирует эти технологии, может в результате получить значительную власть, как политическую, так и экономическую.  Не поэтому ли правительства активно вмешиваются в эти области, и не ограничиваются только традиционными методами, такие как тарифы и квоты?

 

Вот несколько примеров:

  • США запретили сотрудничать с определенными иностранными (в основном китайскими) компаниями;
  • Китай указал, что может предпринять ответные меры;
  • Поступают сообщения о повышенном внимании к китайским ученым, работающим в США;
  • Россия запретила смартфоны, компьютеры и интеллектуальные телевизоры, которые не имеют российского программного обеспечения… и даже объявляя о планах создать собственную альтернативу Википедии
  • Американским военным запретили использовать китайскую платформу социальных сетей TikTok на фоне растущей обеспокоенности по поводу рисков безопасности.

 

Трудно распознать истинные мотивы этих действий. Их часто оправдывают не протекционизмом, а такими проблемами, как риски для национальной безопасности, промышленный шпионаж или нарушения прав человека. Но, независимо от мотивации, результат один: национальные правительства нацелены на иностранные компании, технологические платформы и отдельных лиц, которые работают в областях критически важной инфраструктуры: 5G, Искусственный Интеллект или распознавание лиц.

 

Кибернетическая и информационная война

 

В кибератаках нет ничего нового. Но за десять лет, прошедших после Stuxnet (часто считающегося первым в мире кибероружием), грань между государственными и негосударственными институциями становится все тоньше.

 

Правительства начали использовать кибератаки не только против военных активов или инфраструктуры условного противника, но и по финансовым причинам (например, кража миллионов долларов из центрального банка Бангладеш) или для достижения других политических целей.

 

Во многих случаях правительства привлекают частных подрядчиков для осуществления кибер нападений, чтобы отвести от себя подозрения.

 

Между тем, цели управляемой государством кибервойны вышли за рамки военных и инфраструктурных активов. Частные корпорации все чаще становятся жертвами либо в качестве предполагаемых целей, либо испытывая побочный ущерб.

 

Совсем недавно в кибервойне было использовано такое новое «оружие» как дезинформация. Здесь целью является не физическая инфраструктура, данные или деньги, а сама правда. Эта форма кибервойны ворвалась в общественное сознание после президентских выборов в США 2016 года. Но есть все основания полагать, что аналогичная тактика может быть использована и для атак на компании.

 

Приспосабливаясь к постоянной невидимой «войне»

 

Генерал Карл фон Клаузевиц сказал: «Война есть продолжение политики иными средствами».

 

По мере того, как конкуренция усиливается во многих направлениях, от обладания природными ресурсами до технологической инфраструктуры — а популистские и националистические лидеры все более охотно прибегают к нетрадиционным методам — государства могут начать использовать «иные средства» для достижения своих целей.

 

Поскольку «черные» списки компаний, кибервойна и дезинформация становятся всего лишь еще одним инструментом внешней политики или создания экономического богатства, корпорации могут стать следующей целью.

 

Во многих смыслах это будущее войны. Эта перманентная, невидимая и бескровная «война» будет становиться все более привлекательной.

 

Кибернетические и информационные атаки значительно дешевле обычных и могут быть проведены с невероятной точностью. Эти ингредиенты делают такие атаки основным оружием асимметричной войны, делая их привлекательными не только для малых государств, но и для несостоявшихся государств и террористических групп.

 

«Хактивисты», например, уже в течение некоторого времени используют кибератаки, чтобы продвигать крайние политические взгляды.


Хактивизм (хакер и активист) — это использование компьютерных технологий, таких как хакерство, как форма гражданского неповиновения для продвижения политической программы или социальных изменений.  Цели данного направления часто связаны со свободой слова, правами человека или свободой передвижения информации


Риски и вызовы

 

Эти тенденции создают серьезные проблемы и риски для правительства и руководителей бизнеса. Последствия для правительств более очевидны. Государства обычно не раскрывают свои киберпотенциалы, будь то наступательные или оборонительные, но это явно становится все более важной сферой внимания и инвестиций.

 

Другие инструменты вмешательства, от черных списков компаний до информационной войны, несколько новее. Они подрывают существующие нормы и делают международные отношения более сложными и непредсказуемыми.

 

Последствия для бизнеса не менее разрушительны. Во-первых, эти тенденции усиливают важность кибербезопасности и расширяют определение кибер-риска. Сегодня компаниям необходимо защищаться не только от вредоносных программ и фишинговых атак, но и от дезинформации, распространяемой по цифровым каналам.

 

Вторая проблема — это отсутствие прозрачности. Торговля процветает за счет прозрачности, однако такие инструменты, как «черные» списки компаний, непрозрачны и кажутся произвольными. В той мере, в какой эти инструменты подрывают прозрачность, они создают неопределенность для бизнеса. Конечным результатом этих тенденций может стать все более балканизация мировой экономики.


Балканизация — геополитический термин, обозначающий беспорядочную или непредсказуемую фрагментацию более крупного региона или государства на более мелкие регионы или государства, которые могут быть враждебными или отказываться от сотрудничества друг с другом. Этот термин уходит корнями в Весну народов и Балканские войны, во время которых многие независимые балканские государства возникли в результате длительного распада Османской империи на протяжении 19 и начала 20 века


Сегодня транснациональные компании работают по всему миру, используя сложные цепочки поставок, подразделения НИОКР, а также сети продаж и маркетинга, далеко выходящие за пределы национальных границ.

 

Техномическая холодная война явно угрожает этим механизмам, которые делают возможными глобальные операции. И уже в ближайшем будущем, транснациональные компании могут быть ограничены в своих операциях лишь сферой влияния собственных государств.